Консилиум. Больницы 62 и 52

Прием антибиотиков не дал никаких результатов. Боли в спине продолжались. Мы обратились к районному терапевту с просьбой назначить более сильную схему обезболивания. Терапевт выписала Трамадол + Прегабалин + Фентанил в достаточно крупной дозировке. Одновременно с этим мама принимала назначенный нейрохирургом антибиотик Таваник, который должен был остановить бактериальный процесс в позвоночнике. Но состояние становилось все хуже. У мамы появились признаки интоксикации, исчез аппетит, появилось что-то похожее на галлюцинации, тремор. Вскоре мы поняли: ей назначили несовместимые лекарства, да еще и в большой дозировке. В один из дней мама заявила, что никаких лекарств пить больше не будет, поскольку чувствует, что от них ей еще хуже. Около недели она почти не вставала из-за сильной слабости и апатии. Потом, постепенно, интерес к жизни стал возвращаться. Она немного окрепла, а свои боли стала характеризовать как "терпимые". 

Я спросила, можно ли проходить химиотерапию в больнице 62. Оказалось, что согласно недавнему постановлению, это невозможно: имеющие прописку в СВАО Москвы могут проходить химию только в учреждениях своего округа, а именно - в ГКБ 40. Той самой, о которой у меня уже сложилось "особое" впечатление. На платной основе тоже нельзя выбрать другую клинику, потому что химиотерапия по закону должна предоставляться москвичам бесплатно. От этого стало грустно.

В конце марта мы обратились к Онкологическую больницу №62 на консультацию к химиотерапевту Даниловой Анастасии Сергеевне. Ознакомившись с результатами обследований, Анастасия Сергеевна согласилась, что нужно начинать химиотерапию, но бактериальный процесс в позвоночнике ее смутил.

Был назначен консилиум. На консилиуме присутствовали разные специалисты больницы 62, в том числе Главный врач. Мы отдали документы и ждали в коридоре. Было очень волнительно. Нас вызвали практически в последнюю очередь. Далее состоялся разговор, который я впоследствии вспоминала неоднократно.

— Наталья Юрьевна, что вас сейчас беспокоит?, - обратился к маме Главный врач Каннер Дмитрий Юрьевич. 

— Боли в позвоночнике, отдающие в живот, - ответила мама.

— Мы ознакомились с вашей историей. В данный момент вашей жизни и здоровью ничего не угрожает. Да, есть метастазы в печени и легких, но они маленькие. Так что занимайтесь лечением позвоночника.

После этого Дмитрий Юрьевич поделился с нами контактом своего коллеги - нейрохирурга Больницы 52 Пейкера Александра Николаевича. С ним нужно было связаться для обсуждения вариантов лечения позвоночника. Я хотела было задать несколько вопросов, но с нами попрощались: впереди еще несколько пациентов, врачам надо успеть обсудить всех. 

Выйдя из кабинета, мы присели на лавочку: убрать документы. Я не сдержалась и заплакала. Слова "Сейчас вашей жизни ничего не угрожают" стали для меня своего рода новой надеждой, причем, высказанной специалистами учреждения, которому я полностью доверяла...

Мы покинули стены Больницы 62, можно сказать, счастливыми. Домой добирались 3 часа: как раз начался карантин, жители Москвы спешили оставить город... 

Связались с Александром Николаевичем. Заочно он посмотрел МРТ позвоночника и назначил курс антибиотиков длительностью не менее 3-х месяцев с регулярным контролем СРБ. Осмотр был невозможен: больницу 52 уже начали переоборудовать под инфекционную. Мы начали прием новых лекарств с очередной надеждой на избавление хотя бы от этой проблемы.

Кроме этого, в больнице 62 нам посоветовали обратиться в Центр паллиативной помощи по вопросу обезболивания. Мы встали на учет, на следующий день пришел врач. Предложил морфин в качестве сильно действующего препарата от боли. Я отказалась. Врач предупредил, что мы находимся уже на второй ступени обезболивания, а это значит, что вернуться назад от наркотических обезболивающих к обычным НПВС будет невозможно, поскольку у мамы уже "зависимость". Как выяснилось позже, вполне возможно: никакой зависимости у мамы не было. И мне до сих пор непонятно, почему врач так быстро предложил морфин, ведь мама в это время страдала от болей, вызванных совсем не онкопроцессом... Жаль, что сотрудник паллиативной службы не захотел вникать в характер этой боли.

Тем временем, ситуация с коронавирусом в Москве осложнялась. Режим самоизоляции становился всё более строгим.